Джина Фазоли - Короли Италии (888–862 гг.)
С Адальбертом Тосканским, который после первого отступления Людовика из Италии примирился с Беренгарием, а затем оказался главным виновником вторичного вторжения короля Прованса, Беренгарий был холоден, но вежлив. Маркграф возглавлял судебные собрания от королевского имени, но власть короля на землях, подвластных маркграфу, была чисто номинальной: за все те годы он не выпустил ни единой грамоты, касающейся Тосканы.
И хотя Беренгарий обладал реальной властью на гораздо меньшей территории, чем та, на которой он был признан королем, его могущество все же мало-помалу росло. Канцелярия, где в смутный период 900–901 годов трижды сменился архиканцлер, а в дальнейшем царили хаос и безвластие, в 908 году была реформирована в соответствии с новым распорядком. Королевские посланцы регулярно созывали судебные собрания, и крупные прелаты Северной Италии, уже достаточно влиятельные, получали от короля дары и привилегии, благодаря которым успешно укрепляли свою власть в городах. Они демонстрировали глубокую преданность королю, морально и материально поддерживали его служащих и сами становились королевскими чиновниками[18].
В 905 (или 906) году Иоанн архиепископ Равеннский также возобновил отношения с королем. Состоялась встреча, на которой они торжественно пообещали друг другу самое широкое содействие.
Не облеченный императорским титулом Беренгарий не мог распространять свои полномочия на равеннский экзархат, подобно Гвидо и Ламберту. Однако теперь власти экзархата стали проводить политику взаимодействия с королевством: у могущественного архиепископа Равеннского, который надеялся стать Папой Римским, появился один весьма серьезный повод для налаживания отношений с королем, стремящимся стать императором[19].
Иоанн Равеннский был весьма яркой фигурой, и поскольку его судьба, как и судьбы других не менее выдающихся личностей, является неотъемлемой частью истории описываемого периода, рассказать о ней необходимо.
Еще будучи диаконом, Иоанн часто ездил в Рим в качестве посланника архиепископа Равеннского Кайлона к Папе Иоанну IX.
Процесс Формоза, смешения епископов, а также канонические и политические последствия этого скандала вызвали брожение умов в Риме и за его пределами. И несмотря на то, что и отправивший Иоанна с поручением архиепископ, и принимавший его Папа были сторонниками Формоза, ловкий диакон сумел наладить отношения с его противниками. Самым ярким представителем их группировки был Феофилакт, человек знатного происхождения, которому было суждено добиться оглушительного успеха.
Иоанн IX умер в марте 900 года, после чего один за другим на папском престоле появились два человека из числа сторонников Формоза. Однако в 904 году на сцену вернулся тот самый Сергий, которого в 898 году избрали одновременно с Иоанном IX, после чего ему пришлось уступить место сопернику и отправиться в изгнание.
В молодости Сергий III столь явно демонстрировал свои амбиции, что Формоз направил его епископом в Чере, чтобы удалить его от Рима и обуздать его стремление к папскому престолу. После смерти Формоза Сергий отказался от епископского сана и вновь стал диаконом, чтобы получить посвящение от Стефана VI. Его близкие отношения со Стефаном VI дали почву предположению, что именно он был тем самым диаконом, который во время позорного судилища отвечал от имени мертвого Формоза.
Когда умер Феодор II, противники Формоза избрали Сергия в противовес Иоанну IX, кандидату от формозианцев. Покинув Рим, Сергий нашел пристанище у Адальберта Тосканского и, по всей видимости, повлиял на его решение поднять мятеж в 898 году. Неизвестно, что делал Сергий с 898 по 904 год, однако в Рим он вернулся в сопровождении Альбериха Сполетского, одного из упоминавшихся выше выдающихся персонажей того времени.
У Альбериха Сполетского не было никаких родственников из старинной династии сполетских маркграфов. Он был франкским или бургундским авантюристом и приехал в Италию в 889 году вместе с Гвидо Сполетским. Точных сведений о том, что с ним стало после победы Гвидо, нет; однако, скорей всего, он возглавлял одну из наводнивших страну банд франкских или бургундских наемников и авантюристов, на которых Гвидо обрушивался в своих капитуляриях — правда, безуспешно. В 897 году Альберих убил на дороге — около моста, уточняют хронисты[20] — Гвидо IV Сполетского, своего друга, и захватил власть в маркграфстве.
Альбериху было нужно, чтобы кто-нибудь признал его власть над этими территориями свершившимся фактом и узаконил ее. Помощи не приходилось ждать ни от Ламберта, оскорбленного тем, что убили его родственника Гвидо, ни от Иоанна IX, который поддерживал близкие отношения с Ламбертом. Альберих примкнул к группировке противников Формоза, которые, конечно же, с радостью приняли в свои ряды человека, имевшего в подчинении внушительное количество вооруженных людей. Именно при поддержке отрядов Альбериха Сергию III удалось занять Рим и утвердиться в нем.
По всей видимости, идею этой вылазки в принципе одобрял и Беренгарий, который поддерживал связь с Сергием с 898 года, со времени мятежа Адальберта, а во время поездки в Центральную Италию в 899 году, должно быть, встретился с Альберихом Сполетским и попросил у него содействия в борьбе с венграми. Две столь крупные величины, какими были король Италии и маркграф Сполето, просто не могли не понимать, что им невыгодно игнорировать друг друга. Беренгарий был как раз тем человеком, который мог признать владычество Альбериха в маркграфстве и узаконить его права.
Альберих скрепил свой союз с противниками Формоза, женившись на одной из дочерей Феофилакта — Мароции. Она была отдана ему в жены, поскольку приход к власти Сергия III претворил в жизнь все мечты Феофилакта и его друзей, в кругу которых, наряду с маркграфом Сполетским, не последнюю роль играл Иоанн, архиепископ Равеннский.
Через месяц после церемонии посвящения в сан Сергий III вернул на повестку дня вопрос о распоряжениях Формоза и на Соборе, который, по словам одного из его врагов, «был похож скорее на сходку, нежели на Собор» (magis conventiculum quam synodus appellari potest), вновь объявил недействительными все посвящения в сан, произведенные Формозом. Таким образом он потешил свою ненависть к усопшему, почтил память Стефана VI и выполнил волю своих единомышленников.
Одержав победу в Риме, противники Формоза позаботились также об укреплении своих позиций в Равенне, и после смерти равеннского архиепископа Кайлона поспособствовали избранию на его место диакона Иоанна.
Став архиепископом Равеннским, Иоанн позаботился об укреплении отношений с Беренгарием, которые, по всей видимости, уже давно поддерживал. Сам же Беренгарий симпатизировал противникам Формоза по причине того, что его враг Ламберт в последние годы жизни сблизился со сторонниками этого Папы.
Архиепископ Иоанн имел совершенно четкое представление об отношениях между церковной и светской властью: и та, и другая имели Божественное происхождение и были посланы на землю, чтобы обращать людей к служению Богу и соблюдению Его заповедей. Обязательным условием для их плодотворного сосуществования Иоанн считал укрепление могущества центра в противовес центробежной силе, которую олицетворяли собой феодалы. Король и архиепископ пообещали друг другу приложить все усилия для достижения этой цели. Кроме того, стремление Беренгария к императорскому титулу нашло у Иоанна искреннее понимание и серьезную поддержку[21].
Трудно сказать, действительно ли Папа Сергий III хотел, чтобы Беренгарий стал императором, или же начавшиеся переговоры должны были лишь ввести в заблуждение короля и так бы ничем и не закончились. В 906–907 гг. маркграф Тосканский с супругой, а также маркграф Сполетский решительно воспротивились императорской коронации Беренгария и были готовы применить силу, чтобы не допустить его в Рим. Как и Беренгарий, они поддерживали противников Формоза, поскольку это было для них выгодно с политической точки зрения. Однако в появлении нового императора никакой выгоды для себя они не видели.
В какой-то момент переговоров между Иоанном, архиепископом Равеннским, и Папой Сергием III все препятствия для поездки Беренгария в Рим как будто бы исчезли. Однако почву для новых размышлений подготовили тосканцы и сполетцы, которые перекрыли все пути через Апеннины в районе Пармы и подготовились сделать то же самое в Модене и Болонье на случай, если бы королю пришло в голову попытать счастья там.
Политическая ситуация того времени отличалась поразительной нестабильностью и могла кардинально измениться в мгновение ока. Приверженцы разных партий поддерживали связь друг с другом. Так и архиепископ Равеннский, которого возмутило, что чиновники Беренгария присвоили часть имущества его церкви, наладил отношения с Бертой Тосканской и в письмах к ней обстоятельно описывал политическую обстановку (возможно, более обстоятельно, чем это позволяла его дружба с Беренгарием). Дело было в том, что союз маркграфов Тосканы и Сполето дал трещину из-за претензий обеих сторон на обладание частью равеннского экзархата.
